Про подарок небес. Недавно я сидела в кафе на мансарде, и моя шапка, неосторожно лежавшая с краю, ...
Про подарок небес.
Недавно я сидела в кафе на мансарде, и моя шапка, неосторожно лежавшая с краю, проскользнула через перила и улизнула вниз, там где находилось основное пространство. Я как в замедленном действии видела, как шапка медленно проделывает кульбит вокруг своей оси и плюхается на стол ничего не подозревающей девушки.
Девушка была в таком шоке от “подарка”, что начала озираться по сторонам. Я помахала ей сверху и показала знаками, что я сейчас спущусь и заберу шапку (с громкостью голоса у меня не очень).
Мне было немного неловко, но скорее весело, потому что ситуация казалась до нелепого смешной. А еще я сияла от облегчения, что на нее свалилась всего лишь шапка, а не мой рюкзак с ноутбуком.
Когда я спустилась, чтобы забрать нарушительницу покоя, я думала пошутить аля “вот вечно просишь для себя что-то действительно значимое, а Небеса тебе в ответ: шапку надень! Холодно!” — но она не была настроена шутить. Девушка посмотрела на меня очень серьезно и сказала: “Я больше всего удивлена, что это случилось НЕ СО МНОЙ”.
Меня так тронули ее слова, что я сразу побежала наверх записать одну мысль. Мысль была простая: у нас гораздо больше общего друг с другом, чем мы думаем.
И вроде это никакое не открытие, мы знаем это на подкорке. Так рождается эмпатия: способность понять другого, потому что мы тоже чувствовали что-то подобное. На этом строится все кино — герои могут быть хоть в космосе, хоть на планете Пандора, хоть жить в Древней Греции — зрители проникнутся к ним, потому что вне времени и пространства люди испытывают одни и те же сильные эмоции.
Однако стоит на сцену выйти стыду, как начинает казаться, будто это происходит только со мной. Стыд — очень разъединяющая вещь, он наклоняется к уху и шепчет: только ты теряешь и забываешь вещи, только ты наступаешь на одни и те же грабли! Но я знаю, чего очень боится стыд. Он боится огласки. Сразу вопит и рассыпается, как вампир на солнце.
А падающие шапки — наоборот объединяют.
Недавно я сидела в кафе на мансарде, и моя шапка, неосторожно лежавшая с краю, проскользнула через перила и улизнула вниз, там где находилось основное пространство. Я как в замедленном действии видела, как шапка медленно проделывает кульбит вокруг своей оси и плюхается на стол ничего не подозревающей девушки.
Девушка была в таком шоке от “подарка”, что начала озираться по сторонам. Я помахала ей сверху и показала знаками, что я сейчас спущусь и заберу шапку (с громкостью голоса у меня не очень).
Мне было немного неловко, но скорее весело, потому что ситуация казалась до нелепого смешной. А еще я сияла от облегчения, что на нее свалилась всего лишь шапка, а не мой рюкзак с ноутбуком.
Когда я спустилась, чтобы забрать нарушительницу покоя, я думала пошутить аля “вот вечно просишь для себя что-то действительно значимое, а Небеса тебе в ответ: шапку надень! Холодно!” — но она не была настроена шутить. Девушка посмотрела на меня очень серьезно и сказала: “Я больше всего удивлена, что это случилось НЕ СО МНОЙ”.
Меня так тронули ее слова, что я сразу побежала наверх записать одну мысль. Мысль была простая: у нас гораздо больше общего друг с другом, чем мы думаем.
И вроде это никакое не открытие, мы знаем это на подкорке. Так рождается эмпатия: способность понять другого, потому что мы тоже чувствовали что-то подобное. На этом строится все кино — герои могут быть хоть в космосе, хоть на планете Пандора, хоть жить в Древней Греции — зрители проникнутся к ним, потому что вне времени и пространства люди испытывают одни и те же сильные эмоции.
Однако стоит на сцену выйти стыду, как начинает казаться, будто это происходит только со мной. Стыд — очень разъединяющая вещь, он наклоняется к уху и шепчет: только ты теряешь и забываешь вещи, только ты наступаешь на одни и те же грабли! Но я знаю, чего очень боится стыд. Он боится огласки. Сразу вопит и рассыпается, как вампир на солнце.
А падающие шапки — наоборот объединяют.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?