«Один вдох» Елены Хазановой очень сложно захотеть посмотреть: безликий постер, невнятный трейлер, ут...
«Один вдох» Елены Хазановой очень сложно захотеть посмотреть: безликий постер, невнятный трейлер, утомительный бэкграунд из вереницы духоподъёмных фильмов о наших славных спортивных победах (будет больше). И отчасти все опасения оказываются не напрасными. Но лишь отчасти.
Как бы это странно ни звучало, но этот фильм — отличный пример той самой неуловимой магии кино, которую сложно определить и ещё сложнее поймать. Потому что если разбирать «Один вдох» на части, картина получается безрадостная. Перечисляю: скучная, нищая, лобовая режиссура, картонные второплановые персонажи без мотивации, а у главной героини мотивация декларативная с напущенным туманом из детских видений, реперное повествование, не утруждающее себя хоть какими-нибудь связками, и общее ощущение чего-то недостающего. Но при этом: фантастически красивые подводные съёмки (что, в общем-то, и потащило смотреть фильм на большом экране), вопреки всему живая и держащая история, и воодушевлённое итоговое впечатление.
С историей в этом фильме всё непросто. С одной стороны, сюжет условно основан на истории Натальи Молчановой — многократной чемпионки мира по фридайвингу и, в общем-то, легенды в своих кругах. Но с другой стороны, создатели фильма как будто старались избежать параллелей с реальным прототипом. Главную героиню здесь зовут Марина Гордеева, и она, как и Молчанова, в 40 лет открыла для себя фридайвинг и с лёгкостью пошла крушить рекорды. Все дальнейшие детали, проверяющиеся по Википедии, не сходятся никак, кроме, наверное, основных — проход пещеры «Блю Хол» и рекордного погружения на 101 метр. Но и тут расхождение — Молчанова это сделала в 2009 году, а экранная героиня в 2005. А потом — бац! — и в конце показывают нарезку реальных съёмок Молчановой и несколько титров о ней самой и её достижениях. Приём безотказный, но в данном случае не бесспорный.
Вероятно, объяснение стоит искать в художественной задаче. Ведь не обязательно рассказывать историю спортсменки, можно рассказать историю, вдохновлённую её достижениями, и тогда полностью развязать себе руки с точки зрения выбора художественных и повествовательных средств. Примерно так работало советское легендирование и канонизация героев. Здесь именно такой случай. Мы не знаем, что двигало Молчановой, когда она ушла из спортивного плавания, и когда после перерыва пришла во фридайвинг, не знаем, что ей приходилось преодолевать и какими средствами. Но всё это можно максимально драматично придумать для экранной Марины Гордеевой — и детскую травму, отзеркаленную во взрослой жизни, и болезненные видения, и философию страха, создаваемого себе нами самими, и даже метафору его преодоления (до последнего неочевидную, но сногсшибательно красивую визуально). И в таком сеттинге уже можно добавлять что угодно, даже загадочного мистика экс-чекиста, заранее знающего исход всего, обитающего в пустынном заброшенном спорткомплексе в самом центре Москвы, где и дорожку из горящих углей можно выложить, и закрывающийся на решётку резервуар с водой найдётся.
Именно этой условности обязаны своим существованием самые впечатляющие сцены фильма, в частности сцена советского застолья на дне моря (там в толще воды даже висят фотографии в рамочках, как бы подразумевая стены), и прощание/прощение с отцом. Не стану описывать — они прекрасно драматичны и символичны именно в контексте.
Как бы это странно ни звучало, но этот фильм — отличный пример той самой неуловимой магии кино, которую сложно определить и ещё сложнее поймать. Потому что если разбирать «Один вдох» на части, картина получается безрадостная. Перечисляю: скучная, нищая, лобовая режиссура, картонные второплановые персонажи без мотивации, а у главной героини мотивация декларативная с напущенным туманом из детских видений, реперное повествование, не утруждающее себя хоть какими-нибудь связками, и общее ощущение чего-то недостающего. Но при этом: фантастически красивые подводные съёмки (что, в общем-то, и потащило смотреть фильм на большом экране), вопреки всему живая и держащая история, и воодушевлённое итоговое впечатление.
С историей в этом фильме всё непросто. С одной стороны, сюжет условно основан на истории Натальи Молчановой — многократной чемпионки мира по фридайвингу и, в общем-то, легенды в своих кругах. Но с другой стороны, создатели фильма как будто старались избежать параллелей с реальным прототипом. Главную героиню здесь зовут Марина Гордеева, и она, как и Молчанова, в 40 лет открыла для себя фридайвинг и с лёгкостью пошла крушить рекорды. Все дальнейшие детали, проверяющиеся по Википедии, не сходятся никак, кроме, наверное, основных — проход пещеры «Блю Хол» и рекордного погружения на 101 метр. Но и тут расхождение — Молчанова это сделала в 2009 году, а экранная героиня в 2005. А потом — бац! — и в конце показывают нарезку реальных съёмок Молчановой и несколько титров о ней самой и её достижениях. Приём безотказный, но в данном случае не бесспорный.
Вероятно, объяснение стоит искать в художественной задаче. Ведь не обязательно рассказывать историю спортсменки, можно рассказать историю, вдохновлённую её достижениями, и тогда полностью развязать себе руки с точки зрения выбора художественных и повествовательных средств. Примерно так работало советское легендирование и канонизация героев. Здесь именно такой случай. Мы не знаем, что двигало Молчановой, когда она ушла из спортивного плавания, и когда после перерыва пришла во фридайвинг, не знаем, что ей приходилось преодолевать и какими средствами. Но всё это можно максимально драматично придумать для экранной Марины Гордеевой — и детскую травму, отзеркаленную во взрослой жизни, и болезненные видения, и философию страха, создаваемого себе нами самими, и даже метафору его преодоления (до последнего неочевидную, но сногсшибательно красивую визуально). И в таком сеттинге уже можно добавлять что угодно, даже загадочного мистика экс-чекиста, заранее знающего исход всего, обитающего в пустынном заброшенном спорткомплексе в самом центре Москвы, где и дорожку из горящих углей можно выложить, и закрывающийся на решётку резервуар с водой найдётся.
Именно этой условности обязаны своим существованием самые впечатляющие сцены фильма, в частности сцена советского застолья на дне моря (там в толще воды даже висят фотографии в рамочках, как бы подразумевая стены), и прощание/прощение с отцом. Не стану описывать — они прекрасно драматичны и символичны именно в контексте.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?