Я не зря сказал, что это очень важный фильм об отцовстве. Из интервью Биллингема мы узнаем, что одна...
Я не зря сказал, что это очень важный фильм об отцовстве. Из интервью Биллингема мы узнаем, что одна из новелл снята после того, как отца уволили, из многочисленных фотографий (и под конец в самом фильме) мы узнаем о его алкоголизме — но несмотря на его частое появление в кадре, он отсутствует. Камера рассматривает его с предельной тщательностью, мы видим все его морщины, вот его кадык помогает проглотить выпивку, но что за человек Рэй? Кем он был, каким? Эта несуществующая фигура отца, воспетая практически всеми от Тарковского до Хаски, здесь становится совсем уж трагичной: человек без свойств, без биографии, в своей собственной жизни остающимся второстепенным героем, он не вызывает ничего, кроме сожаления, а впрочем, и оно как будто бы под конец испаряется.
Но это лишь как будто бы. Биллингем не стесняется показать людей, сформировавших его, с максимально неприглядной стороны. Здесь много физиологического, обезличивающего — и довольно простая, лобовая метафора, в которой автор сравнивает самого себя с Дэвидом Аттенборо, постоянно показывая нам насекомых и животных вокруг своей семьи. Однако он не безжалостен: в определенных сценах мы видим переживания Лиз, ее бесконечную печаль и непонимание того, что она может сделать со своей семьей. Рэй этой симпатией как будто бы обделен, но она приходит к нему под самый конец: вечернее небо за окном будто бы становится красным и покинутая всеми бирмингемская спальня становится похожей на проявочную комнату. Объект изучения попадает в рабочую среду исследователя и что-то про себя понимает — а может, это просто актер играет прощение для того, кто написал ему сценарий. Играет Дасти Спрингфилд, прошлое остается крохотной фотокарточкой у стены, а во всем мире как будто ничего и не изменилось.
Но это лишь как будто бы. Биллингем не стесняется показать людей, сформировавших его, с максимально неприглядной стороны. Здесь много физиологического, обезличивающего — и довольно простая, лобовая метафора, в которой автор сравнивает самого себя с Дэвидом Аттенборо, постоянно показывая нам насекомых и животных вокруг своей семьи. Однако он не безжалостен: в определенных сценах мы видим переживания Лиз, ее бесконечную печаль и непонимание того, что она может сделать со своей семьей. Рэй этой симпатией как будто бы обделен, но она приходит к нему под самый конец: вечернее небо за окном будто бы становится красным и покинутая всеми бирмингемская спальня становится похожей на проявочную комнату. Объект изучения попадает в рабочую среду исследователя и что-то про себя понимает — а может, это просто актер играет прощение для того, кто написал ему сценарий. Играет Дасти Спрингфилд, прошлое остается крохотной фотокарточкой у стены, а во всем мире как будто ничего и не изменилось.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?