Вчера был день отца — и я, так совпало, посмотрел один из лучших недавних фильмов про отцовство и се...
Вчера был день отца — и я, так совпало, посмотрел один из лучших недавних фильмов про отцовство и семью в целом. Называется он «Рэй и Лиз» и снял его Ричард Биллингем: совсем не по совпадению так же звали и его родителей. Биллингем, вообще-то, фотограф и снимал он в основном свою семью, но жила она так бедно, что в какой-то степени его работы можно сравнить со съемками бездомных Бориса Михайлова. Но те Михайлову были никто, а тут родные люди: за это Биллингему долгое время выговаривали за эксплуатацию ни в чем не повинных людей, которые не от хорошей жизни пришли к пьянству, агрессии и беспомощности. Раньше Биллингем пытался как-то оправдаться, мол, он не знал, что делал, а его снимки были скорее семейным альбомом, чем чем-то другим, но количество лет, которые он посвятил выпуску в свет этого самого альбома, дают нам понять, что тема его все еще не отпускает.
«Рэй и Лиз», однако, показывает, что за эксплуатацией таится травма детства, а за ней — любовь. История семьи скукожена до трех историй, одна из которых совсем короткая: жена приходит к мужу, которого видеть уже толком не может, и говорит «дай мне денег». Другая, в общем-то, тоже кажется обычной главой из каждодневного ада: друга семьи оставили присмотреть за младшим братом Джейсоном, но все пошло не так. Третья приводит уже к куда более серьезному повороту, но и в ней все диалоги как будто не важны, все слова незначимы. Лиз пытается дозвониться некоему Борису, который должен им деньги, трубку берет его жена — и просит больше никогда не звонить. Звонок ничего не меняет, возвращает людей куда-то, где они уже были, и его могло бы и не быть, но он все-таки существовал. Биллингем, переключившийся сейчас на съемки бездомных (о, ирония) говорит о том, что всегда хотел стать пейзажным фотографом — и это чувствуется, жизнь людей вокруг него статична. Яркие всплески, запечатленные на пленку, на деле удручающи и мрачны — и каждым планом режиссер показывает нам: это всего пара дней из одной большой жизни. Так жил я, так жил брат, так жили мои родители, так живет до сих пор куча людей вокруг.
Выживание в условиях дисфункциональности заставляет вспомнить совсем не Кена Лоуча, а скорее другой горький фильм о семье, «Последнюю семью» Яна Матушинского. Но если там люди хоть как-то держались друг за друга, несмотря на все свои причуды, болезни и драмы, то тут «семья» это существительное в кавычках, одно название и ничего больше. Каждый заперт в своем собственном мире и блокирует внешний мир чем-то своим: отец пьет, мать курит как паровоз и собирает паззлы, старший сын записывает что-то на пленку, младший пытается социализироваться и сбегает вместо школы в зоопарк. Ему-то по жизни и повезет больше всего. Как и в «Последней семье», телевидение очаровывает этих людей, дает им шанс вырваться из осточертевшей муниципальной застройки, показывает, что есть и другой мир.
Но это у младших. Если Джейсон с Ричардом думают о том, что вокруг, то для Рэя и Лиз нет уже ни быта, ни совместной жизни, нет ничего — для Рэя есть лишь спальня, в которой он тихо умирает, и есть приходящая время от времени Лиз. Иногда он видит ее из окна и она орет ему: «Я не приду, сегодня же не четверг». Это смешной момент: ведь Лиз пытается — в очередной, скорее всего, раз — упорядочить хаос, которым она живет. Паззлы по вторникам, походы к мужу по четвергам, в субботу вспышка гнева, и так далее. Они и не видят ничего вокруг в таком темпе, в то время как дети хотя бы наблюдают за фейерверками, огоньками радостной фальши, заставляющими на время забыть о том, что через парк ночью лучше не ходить: там постоянно кто-то орет, чаще всего женщина.
«Рэй и Лиз», однако, показывает, что за эксплуатацией таится травма детства, а за ней — любовь. История семьи скукожена до трех историй, одна из которых совсем короткая: жена приходит к мужу, которого видеть уже толком не может, и говорит «дай мне денег». Другая, в общем-то, тоже кажется обычной главой из каждодневного ада: друга семьи оставили присмотреть за младшим братом Джейсоном, но все пошло не так. Третья приводит уже к куда более серьезному повороту, но и в ней все диалоги как будто не важны, все слова незначимы. Лиз пытается дозвониться некоему Борису, который должен им деньги, трубку берет его жена — и просит больше никогда не звонить. Звонок ничего не меняет, возвращает людей куда-то, где они уже были, и его могло бы и не быть, но он все-таки существовал. Биллингем, переключившийся сейчас на съемки бездомных (о, ирония) говорит о том, что всегда хотел стать пейзажным фотографом — и это чувствуется, жизнь людей вокруг него статична. Яркие всплески, запечатленные на пленку, на деле удручающи и мрачны — и каждым планом режиссер показывает нам: это всего пара дней из одной большой жизни. Так жил я, так жил брат, так жили мои родители, так живет до сих пор куча людей вокруг.
Выживание в условиях дисфункциональности заставляет вспомнить совсем не Кена Лоуча, а скорее другой горький фильм о семье, «Последнюю семью» Яна Матушинского. Но если там люди хоть как-то держались друг за друга, несмотря на все свои причуды, болезни и драмы, то тут «семья» это существительное в кавычках, одно название и ничего больше. Каждый заперт в своем собственном мире и блокирует внешний мир чем-то своим: отец пьет, мать курит как паровоз и собирает паззлы, старший сын записывает что-то на пленку, младший пытается социализироваться и сбегает вместо школы в зоопарк. Ему-то по жизни и повезет больше всего. Как и в «Последней семье», телевидение очаровывает этих людей, дает им шанс вырваться из осточертевшей муниципальной застройки, показывает, что есть и другой мир.
Но это у младших. Если Джейсон с Ричардом думают о том, что вокруг, то для Рэя и Лиз нет уже ни быта, ни совместной жизни, нет ничего — для Рэя есть лишь спальня, в которой он тихо умирает, и есть приходящая время от времени Лиз. Иногда он видит ее из окна и она орет ему: «Я не приду, сегодня же не четверг». Это смешной момент: ведь Лиз пытается — в очередной, скорее всего, раз — упорядочить хаос, которым она живет. Паззлы по вторникам, походы к мужу по четвергам, в субботу вспышка гнева, и так далее. Они и не видят ничего вокруг в таком темпе, в то время как дети хотя бы наблюдают за фейерверками, огоньками радостной фальши, заставляющими на время забыть о том, что через парк ночью лучше не ходить: там постоянно кто-то орет, чаще всего женщина.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?