Вечер второй. После победы на «Оскаре» фильма, где Вигго Мортенсен играет совершенно непохожего на с...
Вечер второй. После победы на «Оскаре» фильма, где Вигго Мортенсен играет совершенно непохожего на себя человека, взялся за другой подобный, называется «Оправданная жестокость» (в оригинальном комиксе его герой выглядел, скажем так, иначе). Я постоянно забываю рассказывать тут, о чем, собственно, фильмы, о которых пишу, поэтому кратко: два отморозка пытаются ограбить дайнер тихого мужичка Тома Столла, но он убивает обоих какими-то уж слишком отработанными движениями. Потом из Филадельфии приезжает странный мужчина в костюме и сообщает, что Тома зовут Джоуи и что он и есть, вообще-то, главный отморозок. А дальше, понятное дело, все заверте.
Вот принято считать (см. ниже), что насилие уже не то, что раньше, но мне кажется, что это если смотреть в глобальном смысле, через мир запрещенных на территории России организаций. Люди едят и убивают друг друга ровно так же, как раньше, физически и психологически, ну придумает кто-нибудь какой-то более изощренный способ, ну это максимум, на что мы способны. «Оправданная жестокость» в оригинале вообще-то называется «История насилия» и это идеально подходящее ему название: он в том числе о том, что корни у обозначенного могут быть разными, но приводят они к одному и тому же. Не бог весть какая метафора того, что внутри каждого из нас сидит зверь, просто кому-то хватает ума его не доставать из глубин подсознания и работать с тем, чтобы он там и оставался, а кому-то — нет, оборачивается чуть более хитрой вещью о том, что рядом всегда есть люди, которым с вами так или иначе приходится жить.
Что с этим делать? Высвободить собственного зверя, попытаться с ним как-то жить, принимая во внимание его существование или же попросту не замечать: у каждого представителя семейства Столлов на это найдется собственный ответ. Мне кажется, что то молчание, невыносимое и болезненное, с которым нас оставляет в конце Кроненберг, работает лучше любого диалога, с помощью которого мы бы что-то для себя уяснили. Ничего не выяснишь, не поймешь, поступай, как знаешь, а после этого с полученным живи.
Вот принято считать (см. ниже), что насилие уже не то, что раньше, но мне кажется, что это если смотреть в глобальном смысле, через мир запрещенных на территории России организаций. Люди едят и убивают друг друга ровно так же, как раньше, физически и психологически, ну придумает кто-нибудь какой-то более изощренный способ, ну это максимум, на что мы способны. «Оправданная жестокость» в оригинале вообще-то называется «История насилия» и это идеально подходящее ему название: он в том числе о том, что корни у обозначенного могут быть разными, но приводят они к одному и тому же. Не бог весть какая метафора того, что внутри каждого из нас сидит зверь, просто кому-то хватает ума его не доставать из глубин подсознания и работать с тем, чтобы он там и оставался, а кому-то — нет, оборачивается чуть более хитрой вещью о том, что рядом всегда есть люди, которым с вами так или иначе приходится жить.
Что с этим делать? Высвободить собственного зверя, попытаться с ним как-то жить, принимая во внимание его существование или же попросту не замечать: у каждого представителя семейства Столлов на это найдется собственный ответ. Мне кажется, что то молчание, невыносимое и болезненное, с которым нас оставляет в конце Кроненберг, работает лучше любого диалога, с помощью которого мы бы что-то для себя уяснили. Ничего не выяснишь, не поймешь, поступай, как знаешь, а после этого с полученным живи.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?