Культура и искусство (часть 2) В 1910-1920-х годах в искусстве началась эпоха модернизма. Это теч...
Культура и искусство (часть 2)
В 1910-1920-х годах в искусстве началась эпоха модернизма. Это течение буквально кричало о том, что человеческая природа изменилась. Все прежние приемы, которые успешно работали веками, были отброшены в сторону. В живописи на смену реалистичным изображениям пришли причудливые искаженные формы, а затем абстрактные решетки, мазки или вообще пустой холст. В литературе связное повествование, четко структурированный сюжет и последовательное раскрытие героев уступили место потоку сознания, парадоксальным причинно-следственным связям и случайной хронологии событий. В музыке и архитектуре наблюдались схожие тенденции.
Модернизм во многом стал реакцией на беспечный XIX-век с его верой в некое объективное знание, неизбежность прогресса и справедливость общественного устройства. Странное и будоражащее искусство должно было напомнить людям о том, что мир и есть странное место, где нет никакого порядка. Да и наука тоже поддерживала такую точку зрения: Фрейд заявил, что в основе поведения лежат бессознательные иррациональные импульсы, Эйнштейн показал, что время и пространство относительны, а Хейзенберг – что для положения и движения объекта характерна неопределенность, т.к. они зависят от самого акта наблюдения.
Модернисты хотели «излечить» современное общество от якобы ошибочных представлений о мире и научить его воспринимать реальность в первозданном виде, а не через призму навязанных стандартов. В 1970-х годах эта миссия стала ещё более масштабной, потому что появился постмодернизм. Его представители вообще заявили, что объективной истины нет, что на всё может быть множество точек зрения, ни одна из которых не должна главенствовать.
Объяснение походило на паранойю: якобы акцент на истину и прогресс был политической тактикой гетеросексуального белого большинства, которое хотело упрочить своё доминирование. А все товары массового производства и тиражируемые образы в медиа были призваны сделать достоверный опыт невозможным. И постмодернистское искусство должно было освободить людей из этой тюрьмы.
Но эти теории в итоге оказались несостоятельными. Причина всё та же – они основаны на ошибочной доктрине чистого листа. Модернисты считали, что органы чувств «забрасывают» в мозг обширную палитру цветов и звуков, а то, во что эти отдельные цвета и звуки потом выстраиваются – социальная конструкция, которую мы усваиваем при жизни. То есть якобы нам говорят, что мы должны видеть.
А в реальности всё не так. В процессе эволюции в нашем мозге выработались механизмы, которые позволяют из отдельных пикселей формировать цвета, формы, поверхности, трехмерные объекты и т.д. Но это ещё не всё. Мы не просто ощущаем физическую структуру мира, но и испытываем при этом эстетическое удовольствие и универсальные эмоции. Вспомните детей, которые уже в два года начинают танцевать и улыбаться под воздействием определенных стимулов. Да и на красивые лица они дольше смотрят, чем на прочие.
Сегодня человеческая природа постепенно возвращает себе главную роль для понимания искусства. Краска на холсте, движущиеся конечности и слова на бумаге не проникают в наш мозг сами по себе. Они активируют нейронные цепочки, которые начинаются с органов чувств и заканчиваются мыслями, эмоциями и воспоминаниями. И современная когнитивная наука может рассказать, как именно представителям тех или иных направлений искусств удается добиться желаемого воздействия на нас, какие механизмы у нас в головах они активируют. Было бы желание.
В конце концов, почему мы испытываем восторг от произведений искусства? Дело не просто в чувственном опыте, а в их эмоциональном содержании и в отражении человеческой природы. А эти вещи напрямую связаны с вечными трагедиями, присущими нашему виду: с тем фактом, что наша жизнь конечна, с ограниченностью наших знаний и невозможностью полного понимания мира, с различиями между людьми, со сложностью наших взаимоотношений с родными, друзьями, любимыми и соседями. А это как раз предмет изучения наук, в центре которых человеческая природа.
В 1910-1920-х годах в искусстве началась эпоха модернизма. Это течение буквально кричало о том, что человеческая природа изменилась. Все прежние приемы, которые успешно работали веками, были отброшены в сторону. В живописи на смену реалистичным изображениям пришли причудливые искаженные формы, а затем абстрактные решетки, мазки или вообще пустой холст. В литературе связное повествование, четко структурированный сюжет и последовательное раскрытие героев уступили место потоку сознания, парадоксальным причинно-следственным связям и случайной хронологии событий. В музыке и архитектуре наблюдались схожие тенденции.
Модернизм во многом стал реакцией на беспечный XIX-век с его верой в некое объективное знание, неизбежность прогресса и справедливость общественного устройства. Странное и будоражащее искусство должно было напомнить людям о том, что мир и есть странное место, где нет никакого порядка. Да и наука тоже поддерживала такую точку зрения: Фрейд заявил, что в основе поведения лежат бессознательные иррациональные импульсы, Эйнштейн показал, что время и пространство относительны, а Хейзенберг – что для положения и движения объекта характерна неопределенность, т.к. они зависят от самого акта наблюдения.
Модернисты хотели «излечить» современное общество от якобы ошибочных представлений о мире и научить его воспринимать реальность в первозданном виде, а не через призму навязанных стандартов. В 1970-х годах эта миссия стала ещё более масштабной, потому что появился постмодернизм. Его представители вообще заявили, что объективной истины нет, что на всё может быть множество точек зрения, ни одна из которых не должна главенствовать.
Объяснение походило на паранойю: якобы акцент на истину и прогресс был политической тактикой гетеросексуального белого большинства, которое хотело упрочить своё доминирование. А все товары массового производства и тиражируемые образы в медиа были призваны сделать достоверный опыт невозможным. И постмодернистское искусство должно было освободить людей из этой тюрьмы.
Но эти теории в итоге оказались несостоятельными. Причина всё та же – они основаны на ошибочной доктрине чистого листа. Модернисты считали, что органы чувств «забрасывают» в мозг обширную палитру цветов и звуков, а то, во что эти отдельные цвета и звуки потом выстраиваются – социальная конструкция, которую мы усваиваем при жизни. То есть якобы нам говорят, что мы должны видеть.
А в реальности всё не так. В процессе эволюции в нашем мозге выработались механизмы, которые позволяют из отдельных пикселей формировать цвета, формы, поверхности, трехмерные объекты и т.д. Но это ещё не всё. Мы не просто ощущаем физическую структуру мира, но и испытываем при этом эстетическое удовольствие и универсальные эмоции. Вспомните детей, которые уже в два года начинают танцевать и улыбаться под воздействием определенных стимулов. Да и на красивые лица они дольше смотрят, чем на прочие.
Сегодня человеческая природа постепенно возвращает себе главную роль для понимания искусства. Краска на холсте, движущиеся конечности и слова на бумаге не проникают в наш мозг сами по себе. Они активируют нейронные цепочки, которые начинаются с органов чувств и заканчиваются мыслями, эмоциями и воспоминаниями. И современная когнитивная наука может рассказать, как именно представителям тех или иных направлений искусств удается добиться желаемого воздействия на нас, какие механизмы у нас в головах они активируют. Было бы желание.
В конце концов, почему мы испытываем восторг от произведений искусства? Дело не просто в чувственном опыте, а в их эмоциональном содержании и в отражении человеческой природы. А эти вещи напрямую связаны с вечными трагедиями, присущими нашему виду: с тем фактом, что наша жизнь конечна, с ограниченностью наших знаний и невозможностью полного понимания мира, с различиями между людьми, со сложностью наших взаимоотношений с родными, друзьями, любимыми и соседями. А это как раз предмет изучения наук, в центре которых человеческая природа.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?