Исправление неразумных: Часть 2 Red Chamber представляет новую рубрику: некоторые соображения по по...
Исправление неразумных: Часть 2
Red Chamber представляет новую рубрику: некоторые соображения по поводу классического неоконфуцианского трактата Чжан Цзая «Чжэн Мэн» («Исправление неразумных», 11 век н.э.).
Конфуцианские тексты часто полемичны: но если ранние конфуцианцы спорили, в основном, с даосами и моистами, то «Исправление неразумных» с удовольствием критикует буддизм – за пораженчество и излишний психологизм. Можно сказать, что это критика со стороны реальности, которую, по «Чжэн Мэн», непродуктивно сводить к аспектам отношения к ней.
В пятой главе Чжан Цзай пишет: «Если созерцать в одиночестве и вслушиваться в одиночестве, то можно достичь малого различения – сверхъестественных способностей. Они происходят из болезненности и иллюзии. Если же созерцать сообща и вслушиваться сообща, то можно достичь великого различения – искренности». То есть путь буддиста не столько ложен (малое различение там всё-таки достигается), сколько ограничен; буддист подобен летнему насекомому, с которым бессмысленно беседовать о снеге, но можно пообсуждать разные типы жары.
Различение по-настоящему получается практиковать только в коллективе. Эта мысль вряд ли поражает новизной, с ней согласился бы, например, Сократ. Необычно другое: через интерсубъективность у Чжан Цзая достигается не что иное, как искренность. Что значит быть искренним в неоконфуцианском смысле? Очевидно, что речь идет не о том, чтобы не врать, говорить то, что думаешь, или открыто выражать свои чувства. Искренность как «великое различение» есть преодоление четырёх недостатков обыденного сознания: индивидуального начала, направленного размышления, твёрдости и упорства. На взгляд современного западного человека, эти черты должны скорее усиливать искренность, чем подавлять её. Но не таков конфуцианец.
Твёрдость сознания для него есть отсутствие преобразований и исправления, препятствие воспитанию; упорство – выжидательность, граничащая с трусостью; индивидуальное начало – излишняя локализация в мире и эгоизм, мешающий человеколюбию. Труднее всего разобраться с тем, что не так с направленным размышлением и почему его следует искоренять. Это настолько трудно понять, что западные переводчики постоянно норовят подменить его чем-нибудь вроде «предвзятого взгляда». В конце концов, разве не любое мышление направленно, или, как говорят феноменологи, интенционально?
Должно быть, любое, отвечает Чжан Цзай: «Выправивший себя и выправляющий вещи не сможет избегнуть бремени направленных размышлений.» Таким образом, абсолютная искренность – искренность Неба – индивидуально, видимо, просто недостижима. Хотя Конфуций, судя по девятой главе «Суждений и бесед», всё-таки как-то справился.
Red Chamber представляет новую рубрику: некоторые соображения по поводу классического неоконфуцианского трактата Чжан Цзая «Чжэн Мэн» («Исправление неразумных», 11 век н.э.).
Конфуцианские тексты часто полемичны: но если ранние конфуцианцы спорили, в основном, с даосами и моистами, то «Исправление неразумных» с удовольствием критикует буддизм – за пораженчество и излишний психологизм. Можно сказать, что это критика со стороны реальности, которую, по «Чжэн Мэн», непродуктивно сводить к аспектам отношения к ней.
В пятой главе Чжан Цзай пишет: «Если созерцать в одиночестве и вслушиваться в одиночестве, то можно достичь малого различения – сверхъестественных способностей. Они происходят из болезненности и иллюзии. Если же созерцать сообща и вслушиваться сообща, то можно достичь великого различения – искренности». То есть путь буддиста не столько ложен (малое различение там всё-таки достигается), сколько ограничен; буддист подобен летнему насекомому, с которым бессмысленно беседовать о снеге, но можно пообсуждать разные типы жары.
Различение по-настоящему получается практиковать только в коллективе. Эта мысль вряд ли поражает новизной, с ней согласился бы, например, Сократ. Необычно другое: через интерсубъективность у Чжан Цзая достигается не что иное, как искренность. Что значит быть искренним в неоконфуцианском смысле? Очевидно, что речь идет не о том, чтобы не врать, говорить то, что думаешь, или открыто выражать свои чувства. Искренность как «великое различение» есть преодоление четырёх недостатков обыденного сознания: индивидуального начала, направленного размышления, твёрдости и упорства. На взгляд современного западного человека, эти черты должны скорее усиливать искренность, чем подавлять её. Но не таков конфуцианец.
Твёрдость сознания для него есть отсутствие преобразований и исправления, препятствие воспитанию; упорство – выжидательность, граничащая с трусостью; индивидуальное начало – излишняя локализация в мире и эгоизм, мешающий человеколюбию. Труднее всего разобраться с тем, что не так с направленным размышлением и почему его следует искоренять. Это настолько трудно понять, что западные переводчики постоянно норовят подменить его чем-нибудь вроде «предвзятого взгляда». В конце концов, разве не любое мышление направленно, или, как говорят феноменологи, интенционально?
Должно быть, любое, отвечает Чжан Цзай: «Выправивший себя и выправляющий вещи не сможет избегнуть бремени направленных размышлений.» Таким образом, абсолютная искренность – искренность Неба – индивидуально, видимо, просто недостижима. Хотя Конфуций, судя по девятой главе «Суждений и бесед», всё-таки как-то справился.
Добавить комментарий
Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?