Pax Sinica 1 Red Chamber возобновляет вещание c новой рубрикой Pax Sinica. В телеграме достаточно к...

1736
Pax Sinica 1

Red Chamber возобновляет вещание c новой рубрикой Pax Sinica. В телеграме достаточно каналов с новостями китайского мира, и мы не будем пытаться с ними соперничать. Вместо этого попробуем посмотреть на китайские общественные практики через призму древнекитайской мысли (отдельный интерес представляет вопрос, корректно ли называть древнекитайскую мудрость философией, но об этом не сегодня).

Мэнцзы, предполагаемый автор одноименного канонического конфуцианского трактата, для определения общественных добродетелей и желаемого политического режима обращается к тому, как устроен человек. По сути, он мыслит в том же направлении, что и его современник Платон, заброшенный в другую часть разделенного древнего мира, — чем не аргумент против того, что китайцы — это какие-то специальные люди с особым непроницаемым менталитетом?! Но если Платон в своём «Государстве» презентует исчерпывающую модель души, где содержатся не только эксклюзивные для человека элементы, то Мэнцзы фокусируется на сборке специфически человеческого в человеке. Китаец приходит к четырем врожденным качествам, отличающим нас от иных существ: состраданию, стыду, уступчивости и различению, открывающему одобрение и порицание.

Сами по себе эти качества — внутренние состояния, а не добродетели, но на их основе добродетели могут быть определены и воспитаны. Скажем, сострадание, по Мэнцзы, есть не более, чем душевный дискомфорт при виде ребенка, свалившегося в колодец. Любому человеку становится не по себе, когда он видит такое — независимо от того, ехидно добавляет конфуцианец, кем работают родители жертвы. Но вот будет ли свидетель предпринимать какие-либо действия в связи с происшествием, зависит уже не от врожденных качеств, а от воспитанной общественной добродетели человеколюбия, корневой добродетели конфуцианства. Как человеколюбие ориентировано или предопределено естественным состраданием, долг ориентирован стыдом, ритуал — уступчивостью и скромностью, а мудрость — способностью к различению хорошего и плохого, важного и неважного (тут Мэнцзы глубоко до нашей эры играючи формулирует отличие человеческого интеллекта от искусственного).

Си Цзиньпин как любой приличный китайский император видит себя не просто управленцем, но мудрецом на троне. Он много занимается вещами, которые показались бы западному политику, живущему в логике техники, отвлеченными, бесполезными и непопулярными абстракциями. В частности, председатель Си ещё в начале правления представил своё видение актуальных добродетелей для современного Китая, коих насчиталось аж двенадцать штук: четыре для гражданина, четыре для государства и четыре для общества.

Добродетели гражданина интересно перекликаются с Мэнцзы и, шире, ранним конфуцианством: дружба товарища Си может быть интерпретирована как человеколюбие эпохи социальных сетей; этичность — как современное имя для ритуала; преданность — как синоним долга; но вот место мудрости занял вездесущий патриотизм. К сожалению, мудрость сегодня, кажется, не востребована ни одним политическим режимом.

#paxsinica

Добавить комментарий

Вы не авторизованы! Войти или зарегистрироваться?